Правило омонизации (от слова - омонимы) - разные, но примерно одинаково звучащие и пишущиеся единицы языка (например, слова или иероглифы) создают в сознании человека ассоциацию об их непосредственной связи и взаимообусловленности, что в свою очередь, приводит к выводу о схожести их смысла.
Закон омонизации действует у всех народов. В данном случае рассмотрим действие этого закона на примерах китайского, корейского, японского, монгольского и тибетского языков. Данные взяты из научной монографии «Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Новый год». Москва, Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1985. Остальные примеры присутствуют на других страницах сайта.
Если два слова схожи, значит, по мнению человека, между вещами, которые они обозначают, должна обнаружиться определенная связь. Например, приспособление, удерживающее судно называется «якорь» и связь между деревом и корнем – «яко корень». Когда подобная словесная игра затевается шутки ради, пишет в своей работе «В начале» А. Азимов, она называется каламбуром, а когда в нее вкладывается серьезный смысл, это уже именуется «народной этимологией». То есть действует закон омонизации. Библия полна элементами «народной этимологии» а значительная часть счастливых символов в иероглифических системах письма была образована по принципу фонетического сходства слов, обозначающих изображенный и подразумеваемый предметы. Символические ассоциации имеют в своей основе принцип омонизации. Главный принцип – созвучие звучания.
Некоторые примеры.
Китайский язык: кипарис издревле слыл в Китае символом долголетия и душевного благородства, а слова «ветка кипариса» звучали почти как словосочетание «сто сыновей», аналогичным образом хурма выражала пожелание «десять сыновей». Летучая мышь соответствовала счастью, поскольку в китайском языке эти слова являются омонимами. Точно так же олень символизировал на картинках служебные награду, ваза – безмятежность, седло – покой, рыба – достаток, причем особенной популярностью пользовались изображения золотой рыбки и карпа, означавшие «прибыль и достаток». Многие картинки представляли собой целые композиции-ребусы из подобных символов, созданные по принципу омонимического подобия. Например, изображение белого оленя выражало пожелание «ста наград», а скачущей на коне обезьяны – пожелание «незамедлительно удостоиться знатного титула». Так же обезьяна с детенышем, карабкающаяся вверх по дереву, означала пожелание «из поколения в поколение обладать знатным титулом», а ваза со вставленными в нее тремя бунчуками – пожелание «беспрепятственно подняться по службе до третьего ранга» или в широком смысле «благополучия в жизни». Тот, кто приобретал себе картинку с изображениями мальчика, стоящего на листьях лотоса и державшего в руках рыбу, желал себе, чтобы «из года в год был достаток». Картинка с девочкой, пускающая воздушного змея, символизировала пожелание «обильного урожая пяти видов зерновых культур».
Корейский язык: названия «воздушный змей» и «ястреб, коршун» звучат одинаково – «ен», поэтому воздушный змей воспринимался как посланец к Небесному владыке, в более древние времена – как элемент солярного культа.
Японский язык: лягушка по-японски называется каэру, это омоним глагола каэру – «возвращаться», поэтому лягушка и символизирует в Японии возвращение. Слово мамэ, обозначающее фасоль, входит в идиоматическое выражение «будьте здоровы», слово тай – «рыба» входит в состав глагола мэдэтай – «поздравлять». Засахаренные ломтики морской капусты – пожелание счастья, белая фасоль – пожелание здоровья, икра – пожелание многодетности, корень лотоса (рэнкон) – пожелание прозорливости, хризантема и глагол «слышу» звучат одинаково – «кику».
Монгольский язык: монгольская астрология в центр своей системы ставила мэнгэ голлох досл. «ставить в центр родимое пятно», где слово мэнгэ означало одновременно и обычное родимое пятно, и счастливую судьбу, символически в нем заключенную.
Тибетский язык: в Тибете в 19 веке старый земледельческий Новый год назывался Сонам лосар. Анализ этого названия показывает, что его можно понять как «Новый урожай – время ячменя», так как сонам – «земледелие», со - «ячмень», нам – «время» и одновременно «ночь», ло – «год» и одновременно «урожай», сар – «новый». В сознании это чередовалось, и создавались такие мыслительные ассоциации.
А вот пример из библейских «терминов», где правило омонизации «действует» вовсю.
К востоку от Израиля лежит Месопотамская низменность. Первая цивилизация, которая существовала в долине в нижнем течении Тигра и Евфрата, была шумерской, а на шумерском языке слово «едем» («еден») означает «долина».
Никто не знает в точности, откуда пришли шумеры, но если первоначально они спустились в эти края с гор, расположенных к северо-востоку (это весьма вероятно), то им вполне могло представиться, будто на равнине они попали в «Едем» — рай.
В горах, по всей видимости, было трудно с пищей, в то время как долина Двуречья выглядела отменно плодородной. При должной ирригации урожаи обещали быть обильными, земля — богатой, а жизнь — замечательной. Для шумеров это было все равно, что прийти на равнине в сад — «сад в едеме».
Счастливая жизнь не могла длиться бесконечно. Население росло, и добывать пищу становилось все труднее. Шумерские города-государства стали вздорить по каждому поводу — пошли войны. Вполне вероятно, что со временем у жителей долины родилась тоска по далекому прошлому Шумера, когда этот край действительно был «садом Едемским»; в конечном итоге данный оборот стал символизировать далекий золотой век, и уже с немалым трудом можно было отождествить утерянный рай с тем ареалом, в котором шумеры продолжали жить и для которого золотой век давно закончился.
В еврейском языке «еден» означает «радость», «удовольствие», но это созвучие с шумерским «еден» — чистой воды случайность, поскольку два языка никак не связаны друг с другом, пишет писатель Айзек Азимов в своей книге «В начале». В сущности, шумерский не похож ни на один из известных нам языков.
Так или иначе, а значение еврейского слова, случайно совпавшего с шумерским, сыграло свою роль (правило омонизации): сложилось представление, будто «Едем» — это мистический термин, лишенный конкретного географического смысла, и в таком случае то место, где поначалу обитал род человеческий, было попросту «садом радостей земных» (слово «парадиз», вошедшее во все европейские языки через греческий, происходит из древнеиранского, где означало также «парк» или «сад»), а названия у него не существовало вовсе.

А. Тихомиров